ЖИЗНЕОПИСАНИЕ

Ljóð eg þau kann er kann-at þjóðans kona og mannskis mögur

[indent]В лесу снег осыпался с ветви, слышишь?
[indent]Лось тихо ступал меж деревьев. Не трогай его; лось большой и злой, если к нему приставать. Если смотреть издали — красивый, сильный.
[indent]Так и отец Вэл, укравший ее мать в ночи, красивый и сильный, если наблюдать за ним. Большой. Если долго приставать — то злой той особой тихой злобой, которая вспенивается внутри и застывает, как скованная льдом река. Молчаливый, вечно хмурый, он был охотником. Таких охотников рождается, дай боги, десяток на поколение. Вэл не знала, но так ей говорили. Ему бы волком скитаться по лесам, ему бы всё одному, ему бы молча и тихо, да только даже волки не выживают в одиночку. Ивар знал это и часто повторял Далле и Вэл, чтобы они знали тоже. Вэл слушала отца, как завороженная.

[indent]В лесу снег осыпался с ветви, слышишь?
[indent]Ветка треснула, слышишь?
[indent]Птица взлетела, слышишь?
[indent]Ветер свищет тише, слышишь?
[indent]Слушай, Вэл, слушай. Лес говорит, если слушать. Лес всегда подскажет, куда идти, а куда лучше не соваться; читай внимательно следы на снегу, смотри внимательно по сторонам и слушай, слушай — и никогда не потеряешься.
[indent]Теряться нельзя. Одиночки не выживают.

[indent]Это вплеталось в нее: принадлежность к своим, глубокая, всеобъемлющая, важная. Мать учила Вэл заплетать косу. Мать звали Уннур, она была копьеносицей, а когда ругалась с Иваром — весь лес вздрагивал. Когда пела колыбельные — весь лес засыпал. Говорят, от нее Вэл переняла свои высокие скулы и полную грудь, от нее — уверенный характер, от нее — длинный нож из кости. Правду говорят. Вэл — капля в каплю Уннур, тот же стан, те же жесты, те же волосы медовые, в косу заплетенные. Да только глаза у Вэл отцовские, и смотрит она ими как Ивар: внимательно, подмечая детали — следы на снегу, даже белые на белом. Папина дочь.
[indent]По ней сразу было видно, что копьеносицей станет. Как Вэл научилась отвечать, так последние сомнения сгинули. Палец ей в рот не клади.
[indent]Далле тоже. Далла была старше, у Даллы все было первее, чем у Вэл, всё было раньше. Далла первой подоила козу, Далла первой научилась разводить костер, Далла первой понравилась кому-то. Они были похожи внешне, но отличались чем-то внутри, и Вэл никогда не могла понять, чем и почему, и надо ли с этим что-то делать. Когда они говорили, голоса у них звучали точь-в-точь. Когда шутили, то похожими словами. Когда злились, то одинаково сжимали кулаки и откидывали толстую косу с плеча. Но Вэл никогда бы не смогла быть как Далла; боги не доложили в нее мудрости, а может, пожалели спокойствия. Вэл приставляла нож к чужому горлу там, где Далла находила другие методы. Порой острым словом можно ранить ничуть не меньше, чем просто ножом. Вэл у сестры училась искать слова. Вэл у сестры всему училась.
[indent]Ивар говорил Далле: ты — река. Ивар говорил Вэл: ты — свист ветра меж пиков гор.
[indent]На реке лёд трещит в теплый день. Вэл слышала.
[indent]Ветер пронизывающий свистит у берегов.

[indent]Переходя реку, осторожен будь. Кто под лёд провалится — не выживет потом на холодном ветру.

[indent]Смерть — это часть жизни. Слабые умирают. Неосторожные умирают. Слишком самонадеянные умирают. Старые умирают. Больные умирают. Все однажды умирают. Олень ест траву, твоя стрела убивает оленя, ты ешь его мясо, и так до бесконечности — или пока ты не сложишь голову. Бесконечность — всего лишь красивое слово, а слова — ветер. Именно поэтому Ивар так мало говорил и так много делал. Вэл наблюдала.
[indent]Из-под руки отца выходили искусно наточенные легкие копья, кончики которых он коптил в огне, а потом метал на охоте или в бою. Копья Вэл выглядели неказисто, втыкались в снег при первой же возможности, распугивали дичь, но она не отступала. От пальцев пахло смолой. Мать ставила ей руки на луке: держи выше подбородок, локоть не опускай, целься лучше, слышишь, как тетива звенит? Руки всегда должны быть уверенными. Хуже неуверенных рук ничего нет.
[indent]Кто лучше и больше умеет, тот лучше и дольше выживает; снега и леса вокруг суровы, но справедливы, и боги присматривают за каждым, красные глаза в белых стволах. Вэл под их взглядом чувствовала себя как дома. Морозный воздух в груди — колкий, но сладкий, чистый. Небо какое синее, потом серое, потом белое. Стылая грязь и домашние козы, копья, стрелы и следы на снегу, смех сестры, мамино «вот я тебе!» и папин молчаливый взгляд. Мальчишка, который хвастался, что вырастет и украдет ее, да так никогда и не украл.
[indent]Смерть — это часть жизни: умер мальчишка, поймав стрелу недруга в горло, и умер заяц, попавший в силок, и умер отец, молчаливый и большой, вечный и смертный. Мать обдирала заячью шкуру, а Вэл смотрела, как отец лежал, закрывши глаза, и хрипло дышал через рот, отсчитывая выдохи до смерти. Мокрая от речной воды одежда высохла над костром, но толку от этого уже не было. Больные умирают. Кто-то из них, может, плакал украдкой, но не Вэл. Она никогда не умела.

[indent]Рано поутру Вэл брала лук и копье, складывала в охотничью сумку веревку для силков и немного еды, чтобы можно было продержаться до ночи, и шла в лес. Стволы чернели стеной, кусты запутывали ноги — кому-то, но не ей. Вэл училась быстро. До отца ей было далеко, он был один на тысячу такой, но она ходила в лес долго и упорно, и она хорошо запоминала, мало ошибалась, а ошибаясь — запоминала еще лучше и быстрее.
[indent]Иногда они ходили с Даллой. Иногда с матерью, которой никогда не хватало усидчивости Вэл или Ивара. Иногда Вэл приходилось оставаться дома с козами, и в лес шел кто-то другой. Дома было тепло, но она — северная душа, и правильно отец говорил, что она ветер, а ветры никогда не останавливаются. Она доила коз и думала: украсть ее должен будет кто-то очень ловкий.
[indent]Кто-то, может, и хотел, да никто не решался. А кто решался в ночи пробраться за ней — того она гнала, а утром смеялась заливисто с Даллой, а днем брала в руки копье и шла защищать своих и своё от тех, кто среди деревьев прокрался и хотел отобрать. Соседнее поселение, до него идти сутки, и они ходили, чтобы проучить. Кто чужих коз и коней крадет — тому несдобровать. На мёрзлой земле темно-красная кровь поднималась паром вверх. Не ее. Матери.
[indent]Вэл сидела рядом с ней недолго. Плакать не плакала, только смотрела, как быстро стынет тело, и внутри Вэл еще бился адреналин битвы, кипел тихой яростью. Да только закончилось уже все. Кого-то стрелой сразила, кого-то позже копьем. Крови Вэл перевидала достаточно, но никогда такой. Домой возвращалась со своими, но одна. У матери забрала нож костяной, хороший, жалко было бросать. Вертела в руке. Дома Вэл обняла Даллу и долго стояла, сжимая обманчиво теплую рукоять ножа.

[indent]Слова — ветер, но иногда даже ветры очень настойчивы. Манс Налетчик, объединяющий разрозненные племена. Манс Налетчик, убивший очередного вождя. Манс Налетчик, про которого слишком много говорят по берегам Молочной реки.
[indent]Когда Вэл вернулась с охоты и застала у дома незнакомца, то сначала потянулась за оружием. Манс оказался одновременно и всем тем, что о нем говорили, и совершенно не таким — но об этом она узнала позже. Тогда он был для нее чужаком, усталым с дороги незнакомцем, подозрительным и малоприятным, хоть и говорил красиво, и держался уверенно. Если бы не Далла, Вэл никогда бы не пустила его под свою крышу, и вся ее жизнь осталась бы на молочных берегах укутанной снегом реки. Но решение принимала не она, и Вэл опустила острие копья в землю, усмехнулась и качнула головой: пускай.
[indent]Манс украл ее сестру.
[indent]Вэл пошла следом.
[indent]Она наблюдала за ним много и пристально. Далла, может, и полюбила его, но Вэл потребовалось немало времени, чтобы признать, что она идет за Мансом не потому, что он украл ее сестру, а она здесь, чтобы в случае чего проткнуть его живот копьем. Вэл идет за ним по той же причине, по которой за ним идут другие: он знал, что делал, он был справедлив, где надо, весел, где надо, строг, где надо, и он хотел лучшего для всех. Еще он пел. Еще он стоил того, чтобы ставить за него стрелу на тетиву, чтобы поднимать копье, чтобы проливать кровь. Вэл никогда такого не видела. Манс стольких убеждал, а кого не мог убедить — побеждал. Вряд ли он когда-либо пытался заслужить ее уважения — но тем и заслужил.

[indent]Среди следующих за Мансом Вэл познакомилась с лошадьми ближе, чем могла в своем поселении на берегу Молочной реки. Никогда прежде ей не приходилось так часто и подолгу ездить. Лошади ей нравились: они были бессловесными тварями, но дружелюбными, красивыми, яркими среди серо-голубых пейзажей. Она лошадям тоже нравилась — любым. Ярл говорил, это потому, что руки у нее ловкие и ноги сильные. Ох, какие ловкие у нее были руки, какие сильные ноги. Ярлу ли не знать?
[indent]Ярла Вэл чуть не проткнула ножом, когда он пришел красть ее, но это его ничуть не смутило, кажется, что и раззадорило — порез неглубокий на боку, где никто не заметит, кроме нее. Они такими и были: подначивали друг друга, когда никто не видел. Вэл брала его на слабо, но всё ему было по плечу. Вэл любила его — и за это, и просто.
[indent]Она никогда не жалела, что оставила дом и ушла вместе с сестрой. Вэл не могла представить себя без Даллы, что бы ни происходило, сестра всегда была рядом. У нее на любую беду, на любой вопрос находились самые верные слова, рука помощи, песня. Даже Манс ее слушал, а Вэл тем более.
[indent]Вокруг собиралось всё больше людей. Разных племен, разных языков, разных лиц — Вэл перезнакомилась, пусть порой и лишь издали, со многими: Сигорн и его отец, внушительный Стир, приземистая Харма, пугающий Варамир со своими зверями, трепливый большой Тормунд, бойкая Мунда, вся в отца. Вороны зашевелились на юге. В Клыках Мороза было холоднее, чем Вэл привыкла, а может, это потому, что в северных землях просыпалось что-то чужое, что-то очень, очень плохое. Но волноваться она была не приучена. Она была приучена всегда что-то делать.

[indent]Воронье просочилось со своей Стены вглубь земель, где им никто не рад. Вэл точила нож, перебирала стрелы, прокручивала копье в руке. Она бы никогда не осталась в стороне; за Мансом разве не пойдешь? С воронами Вэл дела никогда прежде не имела, но говорили, кости у них хрустят сладко, а кровь такая же красная. Ярл их не любил, у него были причины: он слишком много раз ходил за Стену. Слишком хорошо знал, каково это — встретиться с вороной по пути.
[indent]Но за Стеной тепло. За Стеной много дичи. За Стеной есть целые дома из камня, высокие и крепкие, и в них живут люди. За Стеной вечное лето. За Стеной жизнь. Ярл звал ее с собой хотя бы на одну вылазку, но Манс не разрешал, а Вэл не рвалась, чтобы спорить. За Стеной было слишком хорошо, чтобы это было похоже на правду. Как где-то может не быть снега, мерзлоты, пара изо рта? Как узнать, что ты еще жива, если вокруг сплошное тепло и нет нужды греться друг о друга?
[indent]Дозор на Воющем перевале был убит, и в лагерь привели ворону. Ворону Вэл видела краем глаза. Его звали Джон, и он был удивительно похож на обычного человека. Прощаясь с Ярлом перед тем, как он, ворона и другие пойдут к Стене, Вэл сказала: не поскользнись на вершине. Он засмеялся и никогда больше не вернулся.
[indent]Манс повел всех к Стене.

[indent]Стена вблизи давила. Высокая и холодная, неприступная, это по ней Ярл лазал на самый верх? Сложно представить, но Вэл знала: не врал. Значит, лазил. Значит, украл ее и впрямь самый ловкий из всех, кого она знала. Жаль, не вернулся еще. Жаль, у них не было детей. А может, и не жаль, вон Далла какая на сносях, кто бы был с ней рядом в это время — Манс? Мансу нужно командовать, Тормунду нужно командовать, Стир за Стеной, да и не доверила бы Вэл свою сестру никому из этих мужиков. Они хороши для того, чтобы детей делать. Чтобы детей рожать — для этого Далле хватит и заботы Вэл.
[indent]Ох, не вовремя. Ох, лучше бы ей копье в руку, лошадь между ног, лучше бы ей — но Далла, Далла, сестра, как же Вэл без тебя? Ворон вернулся из ниоткуда, и во вскипевшем вокруг бою он остался защищать их, стоял у тента, пока внутри умирала — рожала — умирала Далла. Вэл держала на руках мальчонку, и он плакал за нее. Копья, стрелы, всё осталось далеко. Далеко-далёко. Южане украли Вэл у севера. Она не сразу поняла. Всё умерло в тот день, но что-то родилось. Кто-то.
[indent]Она увидела те невообразимые каменные дома, о которых говорил Ярл. Увидела, что за Стеной — снег и мороз, как и до нее. Увидела так много ворон, как не видела никогда в жизни. Увидела, как странные южане называют ее принцессой и придают ей больше значения, чем стоило бы. Далла умерла, Ярл умер, даже Манс наверняка умрет, а в комнате Вэл было узкое окно, из которого можно смотреть во двор. Кто же ветер запирает в каменных стенах?
[indent]Южане ничего не понимали. Вэл всегда знала: умирают слабые, больные и старые, умирают самонадеянные, неосторожные, а хочешь выжить — вертись, сумей найти общий язык, разберись, что к чему. Это от Ивара, от Уннур, от Даллы, от Манса она научилась. Есть, верно, вольные люди достойнее нее, но и ей умирать рано, точно не на этой чуждой земле, среди поклоняющихся огню и статуям. Если она будет умирать однажды — то только там, где чардрево увидит ее смерть, прольет по ней пару смолистых слез. Если она будет умирать однажды — то еще не сейчас. Она хочет назвать сына Даллы. Как-нибудь, пока не придумала. Рано придумывать.
[indent]Сына Лилли она звала Уродцем. Не всерьез — просто молочное имя. Чтобы не привязываться. Кто привязывается к уродцам, ведь так?

[indent]Вэл никогда себя в обиду не давала, не собиралась и сейчас, но если это означало спасение для свободного народа, то она готова была пожертвовать собой. Принцесса из нее что из козы скакун, да и обычаев южных она не знала, только когда это ее останавливало — разберется, если надо будет. Вэл никогда в сердце этого не примет, но сделать вид — разве сложно? Слабые умирают — но разве вольный народ слаб лишь оттого, что у южан другие нравы и оружие из металла?
[indent]Решать было не Вэл. Джон, этот вечно озадаченный чем-то южанин, стал вождем ворон. Вороны, как оказалось, своего вождя тоже выбирают — как черная, чумазая от сажи версия вольного народа. Вэл подумала: достоин ли? Он пришел к ней, чтобы поговорить о ребенке Даллы, и Вэл слушала внимательно, решала. Это решать было ей. И она решила, согласилась, заранее зная, что чужой ребенок ей не нужен, что никогда его не полюбит и изображать, что это не так, будет непросто.
[indent]Так ребенок Лилли стал сыном Манса и Даллы. Вэл смотрела на него и не понимала, как их можно спутать? Но все вокруг успешно спутали, и никому не было дела, того ли цвета глаза, тот ли их разрез, тот ли нос. Это Вэл с детства приучена смотреть и видеть, слушать и слышать, это она охотой добывала себе пропитание, это она в лес войдет с завязанными глазами и выйдет. На лицах тоже есть свои следы.

[indent]Манса сожгли на костре. То, что должно было растапливать снег и давать надежду, свет и тепло, отобрало последние крохи. Вэл только подняла выше подбородок. Не приведи Старые боги Джон соврал, когда говорил, что хочет спасти сына Даллы от красной женщины и ее огня. Она вонзит ему нож в самое сердце и провернет.

[indent]До нее долетали отголоски новостей: кто-то из вольного народа присягает воронам. Из окна можно было видеть их. Вэл не знала, стала бы присягать сама, но иногда сложно не задумываться, дали бы ей? Принцессы южан не стреляют из лука, не метают копий, принцессы южан хрупкие, как свежий лед на реке. Вэл смотрела на себя и понимала, что хрупкости в ней чуть. Не для сидения на подушечках она делана. Южане слишком причудливы. Однако не сказать, чтоб недобры.
[indent]Она все равно не могла поверить, когда Джон отправил ее за Тормундом. Ворона доверяет ей? Конь слепой, и еды не шибко много, но Вэл могла бы добраться до своих и больше никогда не вернуться. Видят боги, кому понравится в башне сидеть! Она могла бы. Нет за Стеной вечного лета, нет бесконечной дичи, это не край легкости и беззаботности, это такой же север, только чуть более мягкий, чуть более южный. Только и всего.
[indent]Вэл спросила Джона про Ярла. Скажет правду или соврет — она поймет. Она его не знала достаточно, но она поймет, поймет. «Ярла убила Стена», — так он сказал. Он мог сказать что угодно. Мог налить ей в уши много красивых слов, мог выдумать врагов, мог не отвечать вовсе: она всего лишь его пленница, он ей ничего не должен. Больше у Вэл сомнений не было.
[indent]Лес был знакомым, бесконечно красивым, диким, вольным, но она пришла сюда за Тормундом и его людьми. Уговорить его прийти к Стене, поговорить с Джоном, помириться с воронами дорогого ей стоило. Однако мало кто хотел умирать, а потом вставать обратно, тут же потерявши свою смерть. Вэл сказала: ни одной вороне не стоит верить, но этому одному — можно. Он, может, и был свободным всего ничего, но кто однажды побыл — внутри всегда с собой носит немножко свободы. Что-то из ее слов убедило Тормунда.
[indent]Вэл вернулась с ним обратно, только чтобы вновь оказаться в башне — другой — и под защитой великана Вун-Вуна. Теперь у нее даже было немножко больше свободы, пусть и только в пределах башни. Вот, как здесь ведутся дела. Вэл не знала, какая судьба ее ждет, но становилось ясно, что это во многом зависит от Джона — у него она и спросила. Часть ее надеялась, что он отправит ее за Стену вновь, еще за кем-то, но вместо этого он спросил лишь, чтобы она была представлена королеве Селисе. Принцесса Вэл. Леди Вэл. Звучало смешно и дико — до сих пор звучит. Это все южное, наносное, внутри Вэл — всегда просто Вэл, но она согласилась.
[indent]Королева сделана из камня. Или это время обтесало с нее всю жизнь? Точно не тепло местных земель. Вэл не представляла, как кто-то может подумать украсть такую, но южане не крадут своих жен. А зря. Иначе ее муж подумал бы дважды. Даже дочка ее отмечена серой смертью. Но когда Вэл сказала об этом Джону, тот не разделил ее ужаса, не сумел отдать ей Уродца, ничего не сделал. Глупец.

[indent]Вэл вернулась сюда не умирать от серой болезни, в ней только начала теплиться надежда на какую-то жизнь за пределами дурацкой башни — еще не время, еще не пора. Девочке надо умереть, чтобы жили другие. Если это совершенно невозможно по каким-то южным обычаям, согласно которым все должны умереть вместе, то надо забрать Уродца и бежать. Без него некого будет менять на сына Даллы и Манса. Нужно было только убедить Джона, но как? Старые боги, верно, не услышат ее здесь.
[indent]Но они услышали краем уха, эхом, отголоском — и как боги часто делают, повели ее каким-то своим, неведомым путем. Стоя у двери своей тюремной башни, Вэл смотрела на умирающего Джона.
[indent]И это — всё?
[indent]И это — её обвиняют в чужой смерти?
[indent]Ну уж нет, не сегодня, не сейчас, не когда она только вернулась из леса с ветром в волосах, розовыми щеками и своей собственной маленькой победой. Вэл не для того выживала так долго, чтобы ее жизнью теперь распоряжалась каменная королева. Уж лучше Лорд Ворона. Ответ для людей королевы, винящих ее во всем, нашелся у Вэл быстро, откуда-то взялись силы и решимость не отдавать ворону смерти, сделать всё, чтобы он жил — найти его дух и заставить вернуться. Могла бы, своими бы руками изловила, стрелой бы сбила в полёте, да только неподвластны ей чужие жизни и смерти, не так.
[indent]Хорошо, что рядом оказалась та, кому подвластны. Красная женщина сожгла Манса, который когда-то и рассказал Вэл про нее и ей подобных. Но время для мести найдется как-нибудь потом, Манс мёртв уж давно, а Джон — только недавно, и быть может, Мелисандра что-то сделает с этим. Способен ли ее огненный бог вернуть Джона? Вэл не знала. Но она знала одно: если человек верит в себя, он может даже больше, чем думает, что возможно.
[indent]Сделай всё, что в твоих силах, а дальше будь, что будет.
[indent]Когда Джон раскрыл глаза, Вэл вздрогнула. Буквально недавно она омывала его тело, красивое тело мёртвого воина, а теперь он вновь дышал, жил, и дырки от кинжалов в нем больше не казались концом всего. Если бы Вэл кто-то сказал, что она будет так рада видеть живого ворона, она бы никогда не поверила. Жаль, до ближайшего чардрева далеко. Она задолжала Старым богам благодарность. Может, и не только им. Ведь Джон отдал ей Уродца.

СПОСОБНОСТИ И НАВЫКИ
[indent]• Хорошо управляется с дротиком (легким метательным копьем): может метнуть с достаточной точностью и силой, чтобы сразить как дичь, так и врага, а также сражаться с его помощью вблизи, если придется. Знает, как сделать новое копье взамен утерянного или сломанного в бою.
[indent]• Так же хорошо стреляет из лука, привыкла использовать его в охоте и из засады, но и в бою не промажет тоже. У ее стрел светлое оперение и костяные наконечники, ради чего Вэл по привычке собирает подходящие кости, если видит где-то. Стрелы себе тоже может сделать сама.
[indent]• Неплохо обращается с ножом, из рук так сразу не выбьешь, но долго сражаться им вблизи она не станет — предпочтет копье. Для того, чтобы метать, ее костяной нож не приспособлен — баланс не тот, а жаль.
[indent]• Голыми руками никого не завалит, хотя руки у нее не из слабых, натренированные что копьем, что луком. Обычно пользуется тактикой «найди способ треснуть врага коленом по переносице и потрать образовавшееся время на то, чтобы раздобыть более приемлемое оружие».
[indent]• Вынослива и внимательна — два качества, сделавшие ее первоклассной охотницей, способной поймать достаточно дичи, выживать в дикой природе, а также разбираться в следах и без особого труда ориентироваться даже в не очень знакомой местности. Во всяком случае, делать вид, что она уверена, что идти надо именно туда. Хорошо знает повадки типичных для севера диких животных: зайцев, оленей, лосей, медведей, лисиц и волков — а также что делать, если наткнешься на кого-то из тех, с кем в лесу лучше не встречаться.
[indent]• Много ездить на лошадях начала не столь давно — всего пару лет назад, но так полюбила процесс, что с тех пор здорово улучшила свои навыки верховой езды. Легко находит общий язык с лошадьми, во всяком случае, с теми, которые не отличаются потрясающе строптивым характером. Характера у нее и своего достаточно, спасибо.
[indent]• Без труда освежует дичь и приготовит на костре, знает кое-что про лесные корешки и ягоды, которые можно есть, а также как сделать так, чтобы есть их было достаточно вкусно. Правда, ее знания лесных даров оканчиваются там, где начинаются другие растения и более теплые земли. Также знает, что делают с козами. Да-да, и подоит, и вот это вот всё, но считает всех коз дурными. Кажется, взаимно.
[indent]• Поет — не плохо и не хорошо, но от души. Знает несколько песен, в основном колыбельных, которые давным-давно выучила от мамы.
[indent]• Читать-писать не умеет, этикетам не учена, на платья и реверансы смотрит с веселым осуждением, хотя она из тех людей, которые быстро учатся, если им надо.

ПРОБНЫЙ ПОСТ
[indent]С удовольствием напишу на тему, предложенную администрацией.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Знание канона: смотрела сериал до победного конца, потом долго плакала кровавыми слезами (простите за откровенность). Книги читала все, которые были изданы из числа основного цикла ПЛиО, о спойлерных главах, вбоквеллах и прочем не в курсе. Одна проблема — читала на английском, поэтому переводные названия порой узнаю с трудом, не серчайте. Если что-то где-то называю не так, как это общепринято — не стесняйтесь поправлять.
Планы на игру: наслаждаться сеттингом, персонажем и игрой.
Нет, ладно, знаю, вам нужен серьезный ответ, и вот он:
• Вразумить полоумных южан, которые считают, что убийство одного ребенка с серой смертью на лице — это недопустимо, а вот эпидемия серой смерти, очевидно, никому не помешает. Если надо, то действовать вместе с этой странной красной женщиной — хотя огненного бога Вэл в сердце не признает никогда. Если совсем плохо будет, то свинтить с Уродцем куда подальше, хотя это наверняка будет сложно.
• Возиться с Уродцем и смотреть, чтобы он не помер. Нет-нет, ну какая из Вэл мать, вы что? У нее сугубо прагматичные планы: однажды обменять Уродца обратно на сына Даллы, и пусть все они доживут до именования. А колыбельные — это так, просто. От скуки.
• Если бы Манс был жив и ему требовалась помощь, то он мог бы обратиться к ней. Вэл ему не жена, но она на его стороне сейчас и всегда. Но поскольку Вэл считает его мертвым (и он, возможно, закончился в Винтерфелле), то придется помогать Тормунду, потому что кто еще остался отвечать за вольный народ?
• Делать все, чтобы полоумные южане не переубивали вольный народ по каким-то своим идиотским причинам, раз уж они считают ее «принцессой». И если ради этого придется сделать какую-то глупость, то подавайте ее сюда. (Но учитывайте, что если глупость будет плохо себя вести, она отрежет глупости что-нибудь ненужное и выкинет в снег.)
• Выжить и выстоять против Иных и прочих ужасов этой зимы, если потребуется — с ножом в руке, если очень потребуется — выгрызая свою жизнь зубами и выцарапывая ногтями.
• По возможности помогать Джону, если тот не планирует делать что-то против вольных людей — хороший же южанин, умненький. За Стену вот пустил Тормунда и компанию, сына Даллы спас. Вэл такое не забывает.
• Изучать южан и их традиции и обычаи, обживаться по эту сторону Стены, что бы это ни значило — но никогда не отказываться от своих корней, — раздобыть обратно свои нож, лук и копье, у кого бы они ни были, желательно вырваться из треклятой башни, может, попытаться заслужить уважение своих достаточное для того, чтобы пустая южная кличка перестала быть такой уж пустой. Не всё ж Тормунду руководить, вы посмотрите на него!
В остальном мой план — ориентироваться по ходу пьесы и беспрестанно искать, где интересные точки роста и аспекты персонажа раскроются как можно полнее. А игровую завязку выдумать за себя и за того парня — вообще не проблема. 
Связь с вами: лс — они падают на почту, всегда их вижу. Если кому-то надо, то могу дать тг.
Как вы нас нашли: подсмотрела ссылку в подписи пиарщика на лиле.