ЛЮЦИУС АБРАКСАС МАЛФОЙ | LUCIUS ABRAXAS MALFOY Cody Fern

✶ Возраст: 26 y.o., 20 февраля.	✶ Чистота крови: чистокровный из священного перечня двадцати восьми.
✶ Лояльность: Пожиратели смерти; убежденный приверженец теории чистой крови, однако как правило не одобряет насильственных методов; убежден, что гораздо эффективнее действовать через руководящие должности Министерства Магии.	✶ Род деятельности: с 1979 года советник министра магии (сменил на этой должности отца), также активно занимается бизнесом, вовлечен во многие его сферы: от нелегальщины до безобидных вещей вроде искусства; само собой, спонсирует прихоти миссис Малфой; ради репутации семьи довольно активно оказывает материальную помощь нуждающимся.

Характер и Биография
Ссылка на канон: ссылка.
Место и годы учебы: Хогвартс, Слизерин'72.

[indent]Говорят, он был капризным и громким ребенком. Что ж, очень может быть. Сам Люциус этого не помнит, но не станет спорить с тем фактом, что внимания мамы и папы ему не хватало, причем не хватало до такой степени, что в один прекрасный момент он заинтересовался домовыми эльфами. Родители, конечно, тут же сообщили ему о том, что он — Малфой, а Малфои не дружат с домовиками, но, во-первых, его представления о дружбе были весьма искаженными, а во-вторых, как будто у него были какие-то другие варианты. В их огромном замке все равно не было никого, кроме родителей и домовиков, и маленькому Люциусу довольно часто было ужасно, невыносимо, почти смертельно скучно.
[indent]Однако, как и следовало ожидать, к вящему облегчению родителей, долго эта дружба не продлилась: эти ушастые твари слишком много себе позволяли. Заставляли Люциуса есть кашу и надевать шапку, запрещали пикировать на воображаемом абраксане в мамины розы, а главное, постоянно обыгрывали его в волшебные шахматы. И ну и что с того, что ему было всего три? Он уже тогда был своенравным и свободолюбивым, а также считал, что лучший во всем по определению. Во всяком случае лучше какого-то там домовика. Каждый проигрыш вызывал в нем чувство глубочайшего негодования, и однажды Люциус так расстроился, что нечаянно снес половину этажа. Вследствие этой маленькой неприятности погибло с полдюжины домовиков, включая незадачливого чемпиона по шахматам. Казалось бы, ну подумаешь, с кем не бывает? Стихийная магия на то и стихийная, что случается стихийно. Но вместо того чтобы понять и простить, эти маленькие мерзавцы стали шарахаться от него едва завидя, а у одного и вовсе крыша поехала (его слишком сильно приложило о стену взрывной волной). Как там его?.. Добби, кажется. Как заладил свое идиотское «хозяин мерзкий темный маг, хозяин мерзкий темный маг», так и все. Стоит ли говорить, что Люциусу не пришлась по сердцу клевета подобного рода и он потребовал, чтобы домовики больше не смели показываться ему на глаза. С тех пор эльфы в Малфой-Мэноре действительно тише воды, ниже травы. Не дай Мерлин попадутся маленькому хозяину на глаза тогда, когда он будет не в настроении, а он возьмет да и, развлечения ради, перебьет их всех до одного.

[indent]Несмотря на то, что со скуки Люциус пытался дружить с эльфами, нельзя сказать, чтобы родители им не занимались. Занимались. Мама, например, когда не была занята, любила поговорить с ним о какой-нибудь милой, интересной ребенку ерунде на французском. А папа время от времени пытался приобщить его к истории магии, но это не очень хорошо ему удавалось: внимание Люциуса с истории магии постоянно соскальзывало на историю его собственной семьи, и он, вместо того чтобы слушать отца, сам начинал ему рассказывать о тех представителях фамилии, что особенно будоражили его воображение.
[indent]Маленький Люциус безостановочно болтал об Арманде Малфое — самом первом Малфое, который прибыл в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем и которому впоследствии королевским указом были пожалованы лучшие земли Уилтшира. Малфой-Мэнор стоит на них и поныне. Или о Николасе Малфое, благодаря которому их и без того немалое состояние всего за несколько десятилетий увеличилось в разы. (Он расправился с капризными маглами-арендаторами, а затем подал все так, будто они умерли от чумы.) Или о Брутусе Малфое, который предугадал принятие Статута о секретности и заранее позаботился о репутации семьи (благодаря его журналу «Воинственный колдун», в котором довольно резко критиковались волшебники, склонные к общению с маглами, их репутация после принятия Статуса почти не пострадала).
[indent]Но чаще всего Люциус поминал того, в честь кого сам был назван — Люциуса Малфоя I, ведь Люциус Малфой I сватался к самой королеве. Придворные интриги Люциуса I и его любовная линия с королевой так восхищали маленького Люсьюса, что он перечитал все, что смог найти в библиотеке на эту тему. Но поскольку читал юный Малфой некритично, отец, пару раз послушав его детские пересказы, все-таки счел за лучшее навести порядок в библиотеке.

[indent]И все же отцовские уроки не прошли бесследно, и Люциус, как отец и хотел, в конце концов послушно выучил историю магии. А вот с языками дело обстояло хуже. Отец был настоящим полиглотом (знал более пятидесяти языков! от этой цифры Люциус сходил с ума). Он же сумел себя заставить освоить только некоторые из них: английский (само собой), французский (благодаре маме), валлийский, ирландский и латынь. Папа, кажется, из-за этого расстраивался… Чтобы слегка порадовать отца и как-то сгладить свое лингвистическое тупоумие, Люциус уже во взрослом возрасте освоил гоббледук (правда, увы, не литературную его часть, а только ту, что касалась обценной лексики — Малфой, согласно своим интересам, часто посещал банк, а гоблины прямо-таки обожали с ним ругаться, да и вообще у гоблинов ведь как: нет ругани — нет хорошей сделки).
[indent]А все остальное в него вколачивали домашние учителя. Впрочем, «вколачивали» — не слишком подходящее слово, Люциус схватывал все легко. Очень легко. Даже слишком легко.
[indent]В свободное от занятий время Люциус либо читал все то, что плохо стояло на полках у папы (в основном книги, не предназначенные для детей), либо исследовал замок: в Малфой-Мэноре были комнаты, которые десятилетиями стояли закрытыми, и все они требовали его пристального внимания. Именно тогда в нем зародился интерес к темным искусствам: в заброшенных помещениях он то и дело напарывался на темные заклятья и отыскивал далеко не самые безобидные вещи. Ему нужно было уметь этому противостоять. Спустя годы Малфой понял, что родители (а если точнее, домовики по их приказу) все-таки за ним приглядывали и реальной опасности он никогда не подвергался, но все же к собственной свадьбе Люциус перевернул замок вверх дном, проведя ревизию всех опасных артефактов.

[indent]В Хогвартс он приехал, преисполненный осознания своего великолепия, а еще с разбитой губой и окровавленными кулаками. Вообще-то до этой, безусловно, запоминающейся первой поездки в Хогвартс-экспрессе, ему не приходилось драться, однако папа предупредил, что не стоит применять любимые заклинания против однокурсников в первый же день, и Люциус был вынужден разбираться с наглыми дураками по-простому. И хотя битва кончилась ничьей (их разняли), Малфою, в отличие от соперника, и кровь, и порванная мантия была к лицу, а потому победу он мысленно оставил за собой.
[indent]Легкость, с которой он шел на риск, непрошибаемая уверенность в себе, а также умение сохранять достоинство при любых обстоятельствах пришлись по душе многим и довольно скоро он обзавелся… Пожалуй, все-таки не друзьями (друзья — это слишком высокое слово, после истории с эльфами Люциус предпочитал обходиться без него), но во всяком случае приятелями.
[indent]На пятом курсе его назначили старостой факультета, и поначалу он отнесся к этому без малейшего энтузиазма. Люциус даже ходил к своему декану Горацию Слизнорту с тем, чтобы декан избавил его от внезапно возложенной на него ненужной ответственности. Однако разговор этот не принес никаких плодов. Вернее, он не принес тех плодов, на которые рассчитывал Малфой — снятия с должности. Вместо этого Гораций Слизнорт, налив ему чашечку чая, рассказал о том, каким старостой был его отец, и заверил молодого строптивого наглеца, что он, Люциус, справится ничуть не хуже. Слизнорт упорно видел в нем лидера, и Малфою ничего не оставалось, кроме как попытаться оправдать возложенные на него ожидания. И он как будто бы их действительно оправдал, потому что на седьмом курсе он был назначен старостой школы.

[indent]Блестяще сдав все экзамены и выпустившись из Хогвартса, Малфой ушел с головой в работу. Он еще на шестом курсе знал, что будет работать в Международном совете по выработке торговых стандартов, и его действительно без лишних вопросов взяли в отдел сотрудником.
[indent]В это же время, не в последнюю очередь благодаря работе, Люциус увлекся, что называется, деланием денег. Откуда в его голове столько финансовых афёр, он понятия не имел, но он придумывал всё новые и новые и умело ими пользовался. Офшорные схемы с артефактами, биржевые махинации с золотом, всякие искусстведческие схемы… Он настолько увлекся, что даже умудрился купить себе виллу на озере Комо. Однако прошло пару лет — и это все ему надоело. Кроме того, его назначили главой Отдела, и работы прибавилось.

[indent]А сразу же после назначения с ним связались. Вернее, как связались. Все было куда проще. Просто пришел его бывший сокурсник. Предложил выпить. А затем пообещал ему знакомство с потрясающим, прямо-таки гениальным волшебником. И мало того, что волшебник распрекрасный, так еще и идеи у него изумительные. Чистая кровь, все дела…
[indent]Малфой, конечно, и раньше слышал об этом волшебнике, но прежде не было возможности познакомиться, а он так любил с кем-нибудь знакомиться… В общем, первые месяцы все было как в тумане, а потом он резко очнулся с меткой на предплечье.
[indent]— Согласен?
[indent]— Согласен…
[indent]Это был восторг, бесконечный энтузиазм, море вдохновения, безудержное стремление вперед…
[indent]Темный Лорд очаровал его на раз-два. Так очаровал, что Малфой, несклонный к сантиментам, расчувствовался и почти влюбился. Лорд абсолютно точно знал, что Малфой пришел к нему со скуки, но при этом…
[indent]При этом Люциусу впервые в жизни показалось, что его кто-то по-настоящему понимает.

[indent]Отец, впрочем, этого не одобрил, но отец вообще много чего не одобрял. Например, его финансовых махинаций. Но что уж теперь?

[indent]Видимо, чтобы направить энергию сына в мирное русло, Абраксас Малфой решил, что сыну пора жениться.
[indent]Но сын и здесь его удивил.
[indent]«Нарцисса Блэк — прекрасная партия, ты не находишь?» — спросил Люциус вместо возражений. Он придумал это давным-давно. Еще когда в школе учился. Он ведь знал, что рано или поздно об этой зайдет разговор, и не хотел быть тем, кого женят против воли. А Нарцисса… Он не любил ее, но она идеально ему подходила. Это признавали все.
[indent]«Пожалуй», — несколько удивленно сказал отец.

[indent]А затем Андромеда сбежала из дома, и у него появился шанс вызмеиться из брачной западни, воспользовавшись прогремевшим на весь магический мир скандалом.
[indent]Но Малфой этой возможностью не воспользовался. Вернее, воспользовался постольку-поскольку. Лишь затем, чтобы слегка отсрочить свадьбу и навязать парочку своих условий. В конце концов, он не привык отказываться от уже данного слова. Да и Нарцисса, пускай она и урожденная Блэк, не виновата в ошибках своих родственников.
[indent]А может быть, решающим фактором стало то, что он действительно неплохо к ней относился.
[indent]Нарцисса Блэк… Нарцисса Малфой… Почему бы, собственно, и нет?

[indent]А спустя пять лет умерла мать, и отец, постарейшей от горя лет на десять, преподнес ему еще один малоприятный сюрприз.
[indent]— Я ухожу с должности советника министра.
[indent]— Зачем?
[indent]— Чтобы ты сел на мое место.

[indent]Как говорится, занавес.

Способности и Артефакты
✶ Малфой-младший – прекрасный дуэлянт. (Еще в школьные годы был завсегдатаем дуэльного клуба.) Как и любой чистокровный волшебник с определенными жизненными взглядами, увлекается темными искусствами.
✶ Является обладателем коллекции темных артефактов разной степени опасности (коллекция постоянно пополняется). Большая часть артефактов хранится в Малфой-Мэноре. Все они особым образом защищены: их можно «разбудить», лишь капнув на них кровью. Особо опасные реагируют исключительно на кровь Малфоя. Артефакты, сама природа которых препятствует наложению на них как-либо защитных чар, хранятся не дома, а в банке Гринготтс (не в его фамильной ячейке).
✶ С детства научен закрывать свое сознание от постороннего вмешательства (этому его лично учил отец). Кроме того, умеет включать «дурачка»: в сознание пускает, но показывает только то, что сам хочет показать.
✶ Легилименцией, в отличие от окклюменции, не владеет, однако Малфой всерьез подумывает о том, что пора исправить это досадное недоразумение.
✶ Предпочитает невербальную магию вербальной, редко произносит заклинания вслух.
✶ В школьные годы очень неплохо варил зелья, однако сейчас навык несколько утрачен: нет необходимости. У него достаточно денег, чтобы не варить зелья собственноручно, а ограничиться посещением нужной лавки.
✶ Из артефактов, которыми он пользуется постоянно, стоит отметить серебряные перстни, которые он очень любит. Два из них он носит не снимая: обручальное кольцо (нагревается, если супруге угрожает опасность) и фамильное кольцо с витиеватым вензелем — перстень-портключ, настроенный на Малфой-Мэнор (портключ зарегистрирован официально). Остальные перстни на его руках — дань его чувству прекрасного, они меняются в зависимости от его настроения и мантии.
✶ Волшебная палочка сделана из вяза, с сердцевиной из сердечной жилы дракона, длина без набалдашника — 18 дюймов; набалдашник палочки в виде серебряной головы змеи с изумрудными глазами одновременно является и набалдашником трости. Раньше палочка принадлежала его отцу, однако отец передал Люциусу фамильную реликвию вместе с министерской должностью. Личная палочка Люциуса, которая, как и положено, когда-то выбрала его (из белой сосны с волосом вейлы, 14,5 дюймов), хранится в зачарованном ларце в Малфой-Мэноре.

Связь с вами:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

ПРИМЕР ИГРОВОГО ПОСТА

[indent]Когда ему было лет пятнадцать-шестнадцать, Малфой полагал, что терпеть не может женщин с характером: не женское это дело – иметь характер. Однако довольно скоро он убедился в том, что хуже женщины с характером может быть только женщина без него. Люциус, безусловно, любил, когда ему безоговорочно подчинялись и не скрывал этого, он изначально не ждал от женщины ничего иного, и вместе с тем он терпеть не мог, когда умная и привлекательная особа, стоило ему проявить к ней маломальский интерес, на глазах превращалась в лучшем случае в жеманную кокетку, а в худшем – в безвольную куклу, с которой он мог делать абсолютно все. Широко распахнутые глаза, взволнованное трепетание ресниц, чуть приоткрытые губки, тысячи мелких ужимок – mille petites grâces… Все это, судя по всему, по мнению женского пола, должно было производить на мужчин – на него! – самое выгодное впечатление, оказывать le meilleur effet possible, однако подобный метод обольщения был ему, человеку в свои девятнадцать лет уже достаточно искушенному, раздражающе неприятен. Или еще хуже. 'Oui, Lucious. Comme tu le diras, Lucious. Bien sûr, Lucious. Tout ce que tu veux, Lucious'. От переизбытка этой кошмарной французской кроткости у него, у Люсьюса, сводило скулы. Пожалуй, это могло бы звучать сексуально, если бы было игрой, но, к сожалению, игрой это не было, поэтому, едва заслышав эти жалкие, почти рабские интонации, он как правило учтиво целовал смущенной mademoiselle руку и прощался навсегда.
[indent]Что касается Нарциссы Блэк, то у нее характер, безусловно, был. Нарцисса Блэк не была ни жеманницей, ни куклой. И когда Люциус думал об их браке, запланированным под Рождество, он не то чтобы радовался этому ее достоинству, но во всяком случае испытывал нечто вроде облегчения, потому что благодаря этому у них был шанс если не на счастливую семейную жизнь, то хотя бы на достойный союз. Однако Нарцисса, несмотря на весь свой ум и вкус, оставалась une coquette, причем кокеткой она была, в лучших традициях чистокровной аристократии, весьма опасной. Она собирала вокруг себя мужчин, и за считанные мгновения эти мужчины – многих из которых он знал, и многие из них были умнейшими, талантливейшими людьми – превращались в ее лакеев. Они одаривали ее цветами, словно Флору в период флоралий, подносили ей охлажденное шампанское и швейцарский шоколад, весело смеялись над каждой ее шуткой, захлебывались в комплиментах и порывах собственного вдохновенного острословия, в общем, вились вокруг нее, словно любимые левретки, и выполняли ее капризы прежде, чем она успевала их выдумать.
[indent]Нравилось ли ему это? В целом – да. Его будущая супруга должна быть лучшей. И к тому, что другие мужчины охотно признавали ее совершенства, Малфой относился благосклонно. Пускай восхищаются – почему нет? Кроме того, он не видел проблемы в том, что Нарцисса сознает собственное превосходство и пользуется им. Он вообще не понимал женщин, которые недостаточно ценили самих себя, и не считал разумным пытаться поддерживать то, чего нет: раз женщина по каким-либо причинам, в силу природных свойств или же жизненных обстоятельств, к своему совершеннолетию не обрела уверенности в себе, то он, excusez, ничем не мог помочь. Никто не мог помочь. Его невеста, напротив, скромностью не страдала – и слава за то мистеру и миссис Блэк, Мерлину, Богу, в общем, кому-нибудь. Но все же… Но все же его удивляла ее беспечность. Она была помолвлена, и он присутствовал в зале, в то время как она продолжала вести себя так, будто была совершенно свободна. Что это – ветреность? безразличие к нему? попытка заставить его ревновать? По большому счету его это не интересовало, это было ее дело, но, наблюдая за ней, Малфой невольно задавался вопросом: действительно ли она хотела выйти за него замуж? Меньше всего она походила на девушку, которая хочет выйти замуж. Между тем, если она все-таки хотела, то ей следовало бы быть осторожнее.
[indent]Что ж, на ее счастье он не был ни ревнивым, ни обидчивым. И его гордость при виде флиртующей с другими мужчинами невесты тоже ничуть не страдала. Нарцисса лишь развязывала ему руки. И в отношениях с прекрасным полом – он и сам был не прочь с кем-нибудь пофлиртовать, и в отношении нее самой. Сегодня она невеста, завтра – нет. Невольно забавляясь, Малфой все ждал, как какой-нибудь из ее поклонников наконец решится на дерзость: на поцелуй, например. А она ему легкомысленно ответит и тем самым совершит une erreur fatale. Он-то ее поцелуями не баловал. Как тут устоять? Один из тех пронырливых журналистов, которые вечно не дают покоя, непременно заснимет сей дивный момент, и, как следствие, невеста будет скомпрометирована. А он тут же сделает вид, что смертельно оскорблен, заявит, что никак не может жениться на женщине, чье сердце отдано другому, ему совесть не позволяет, и все старания последних лет обоих семейств, в особенности ее семейства, пойдут прахом.
[indent]N'est-ce pas adorable?
[indent]Но он это все, конечно, не всерьез. Так, вздор. Des rêves. Нарцисса, хоть и была кокеткой и иногда производила впечатление особы донельзя непостоянной, прекрасно знала, чего хотела, и не делала de bêtises franches. Однако если до Рождества его все-таки вызовет на дуэль ухажер, распаленный ее кокетством, он не удивится. Причем нисколько. Он даже не моргнет. Большинство поклонников, хоть и были ею увлечены, были людьми практичными и не желали портить с ним отношения (какие уж тут дуэли), однако, к его удовольствию, dans les yeux de certains, il a vu une véritable colère.
[indent]С ним она, кстати сказать, тоже не забывала кокетничать, но Малфой знал Нарциссу с детства, как и многих других чистокровных слизеринок, кроме того, он так привык к постоянному флирту, что большую часть стрел, пущенных, чтобы пронзить его сердце, преспокойно пропускал мимо груди, ушей, пяток и всего прочего. От греха подальше. Однако сегодня, сейчас, оставшись с ней наедине и услышав откровенную насмешку в ее голосе, он невольно на ней сосредоточился и с удивлением констатировал: она настроена как никогда решительно. Интересно, к чему бы это? И с каких это пор она стала с ним так дерзка и смела? Ну да неважно, оно и к лучшему, ему главное, что не скучно.
[indent]Стоило ему отпустить ее, как Нарцисса повернулась к нему лицом и медленно, с неожиданным трепетом, полным неизъяснимого очарования, подняла на него свои пронзительные голубые глаза. Будь он кем-то другим, он бы невольно отступил на шаг – от этих глаз и от того, что Нарцисса стала непозволительно близко, между ними почти не осталось расстоянья, однако Люциус не увидел в этом смысла: женщины то и дело нарушали его личное пространство, он привык, в этом не было для него ничего особенного.
[indent]– Так и есть, – с прежней мягкой интонацией и без ложной скромности сказал он в ответ на комплимент.
[indent]Ее восхищение было ему приятно, и он не скрывал этого. Есть вещи, которые не нужно скрывать.
[indent]А потом она произнесла то, что его действительно удивило, удивило настолько, что это отразилось на его обычно бесстрастном лице – светлая бровь изящно изогнулась, а затем стремительно взлетела вверх.
[indent]«Прости, я не ослышался? Ты хочешь показать мне, где моя спальня? Ты хоть понимаешь, как это звучит?» – чуть было не сорвалось с его языка, но Малфой сдержался и промолчал. Промолчал потому, что понял почти мгновенно: во-первых, со слухом у него все в порядке; во-вторых, она сказала именно то, что хотела; в-третьих, Нарцисса прекрасно знала, как это звучит. Интересно. Нет, действительно интересно. Люциус усмехнулся, почти не отдавая себе в том отчета, а потом сказал так же просто и ясно, как говорил все остальное:
[indent]– Ну покажи, будь добра.
[indent]Разумеется, он мог бы мягко ее осадить. Например, со скучающим видом сказать, что он весьма благодарен ей за проявленную заботу, но провожать его до спальни – святая обязанность домовых эльфов. Или он мог заявить, что в этом нет необходимости, поскольку он прекрасно ориентируется в поместье и, пожалуй, ничуть не хуже нее осведомлен о том, где расположены приготовленные для него гостевые комнаты. Или… Да мало ли! Но Малфой не сделал ничего из этого. Хотя бы потому, что с такой Нарциссой он еще не сталкивался, и ему вдруг стало ужасно, невыносимо, почти до одури любопытно. Она сверкала глазами и пленительно улыбалась. Она абсолютно бесстыдно, как будто так и надо, к нему прикасалась, и в ее прикосновениях больше не было детской невинности. Глядя на нее, Малфой понимал совершенно отчетливо: ему лучше придерживаться прежней линии поведения – сохранять дистанцию. Однако им уже овладело то самое чувство, за которым он всегда следовал без раздумий. Именно это чувство заставляло его дерзить Эрни Прэнгу. Именно это чувство привело его к Лорду. Именно это чувство погубило кошку. Именно это чувство – он знал это точно – однажды погубит и его. Однако он не имел привычки пропускать все самое интересное из-за неопределенных предчувствий. Это как-то… не по-мужски, что ли. Да что там не по-мужски… Это – не по-малфоевски.